Православное паломничество: начало просвещения и духовного очищения
Рациональный и технологичный XXI век… Торжествующее высокоумие, хитроумные машинки и машинищи для преодоления пространства в самые короткие сроки, штучки с кнопочками и без кнопочек для передачи текстов, речи и изображения. Всё новое, всё восхитительное. И все это не избавляет от войн и болезней, уныния и жадности, бед и напастей, полной растерянности и одиночества…
В творении зла, обычно маленького и для себя самого, человек все так же упорен, как и много веков назад. И никакие технические приспособления не помогают ему стать лучше, и к Создателю своему он чаще всего обращается, когда нет уже мочи терпеть. Тогда он вспоминает, зачем, собственно, ходит на кладбище, тогда он с удивлением осознает, что его прадеды наизусть знали молитвы, в которые он теперь пытается вслушаться…
Слава Богу, всё не так худо. Семеро из каждых десяти взрослых россиян на вопрос об отношении к религии скажут, что они православные. Никто их за язык не тянет – это религиозная самоидентификация. Да, далеко не все церковны, да, многие и Евангелия никогда не читали, и ни одного псалма не знают. Но они уже «желают хотеть» воспитать в себе хотя бы первоначальные, самые тонкие и нежные ростки веры. Чтобы потом было что растить, чтобы потом труд этот принес достойные плоды. Путь этот непрост, и труд этот невероятно тяжел, стоит только за него взяться. Но это – Русская Дорога — путь, которым шли наши предки за много столетий до нас, утаптывая его, делая всё, чтобы для нас он был заметен, чтобы мы сейчас не сбились с пути.
Паломничество… Современному человеку при произнесении этого слова что-нибудь из классиков на ум придет, или этюд Репина, картина Перова представится. Мужичок в потрепанной одежде, стоптанных лаптях или калигах, с котомкой и посохом. Не очень чист, мало мыт… А вот если в лицо посмотреть, в глаза?! И задаться вопросом, как и чего ради человек на долгие месяцы, а то и годы, оставлял налаженный быт и насиженное место и отправлялся в путь, из которого мог и не возвратиться. Из Рязанской губернии – в Иерусалим и Палестину!
Да, Иерусалим тут вот при чем. Даже по историческому происхождению своему слово «паломник» основано на производном от латинского palma — «пальма» и palmarius — «носитель пальмы» и обозначает путешественника ко Гробу Господню, несущего из своего странствия пальмовую ветвь, в память тех ветвей пальмы – ваий, которыми встречал Господа народ при въезде в Иерусалим.
Языком ученым паломничество можно описать как специально предпринятое путешествие для более полного и глубокого, чем в обыденной жизни, соприкосновения со святыней. Определенная духовно-нравственная причина побуждает человека пуститься в нелегкий и часто очень длинный путь для встречи со святыней и стяжания через соприкосновение с ней благодати.
Паломника ведет желание приблизиться к источнику святости, поклониться ему. Но прежде чем паломник достигнет цели, предстоит нелегкое испытание дорогой. Путь паломника к святыне – не просто период тяжелого физического труда и лишений. Путь паломника – это преодоление собственных немощей и мирских искушений, стяжание смирения, испытание и очищение своей веры.
Первой известной русской паломницей Церковь почитает святую равноапостольную княгиню Ольгу. Еще в 957 году она совершила путешествие в Константинополь, где поклонилась цареградским святыням и приняла святое крещение с именем Елена. А в середине XI века паломничество в Константинополь, Иерусалим, Афон и к другим святым местам Вселенского Православия уже не сводилось к единичным фактам. Одни из первых на Руси паломничеств в дальние земли и святые места предпринимались иноками. Но и для мирян паломничество всегда являлось возможностью на время отложить повседневные бытовые заботы и уподобиться на время монашествующим. Странствие духовное предполагало в своем основании временное приобщение к ангельскому чину, то есть монашеству, и отрицанием земных житейских благ, и духовной бранью и перенесением искушений. А уж они обязательно сопровождали паломника в пути. В прежней, дореволюционной России, существовали и люди, которые, став на путь паломничества, уже не в силах были вернуться к прежнему образу жизни и становились странниками, беспрерывно путешествующими от святыни к святыне. Были и те, кто превращал странничество в промысел, но были и те, кто восходил на духовную высоту. Многие странники становились старцами, были те, кто принимал на себя подвиг юродства.
В первые десятилетия русского христианства на Руси еще не просияли отечественные святыни, поэтому паломничество в этот период было константинопольским и иерусалимским. Однако уже святой равноапостольный великий князь Владимир привез с собой в Киев из Корсуни святые иконы и кресты, а также честные мощи святителя Климента, папы Римского, к которым началось паломничество русского народа.
Обретение же нетленных мощей святой равноапостольной княгини Ольги стало первым сильным духовным потрясением для русских людей, свидетельством Божией милости на их земле. К раке, где покоились святые мощи, стали стекаться паломники со всей Руси.
Затем, при киевском князе Ярославе Мудром открыты были мощи святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. У могилы первых русских страстотерпцев начали происходить чудеса и знамения при стечении большого количества богомольцев.
Таким образом, еще в домонгольский период Руси возникает традиция и торятся пути не только зарубежных, но и русских паломничеств. Возникают десятки монастырей в крупных городах и вокруг них. И каждый из этих монастырей становится объектом местного паломничества жителей близлежащих, а то и более дальних селений.
Опыт паломничеств, как бытовой, так и, что гораздо важнее, духовный, непременно фиксируется. Возникает особый литературный жанр — «хождения».
Родоначальник этого жанра игумен Даниил в начале XII века совершил паломничество к святыням Вселенского Православия, описав свое паломничество в «Житии и хождении Даниила Русской Земли игумена». Во второй половине XII века преподобная Евфросиния Полоцкая совершила паломническое путешествие в Константинополь и Иерусалим.
В ее житии упоминается, что во время своего пребывания в Иерусалиме она обитала в русском монастыре в честь Пресвятой Богородицы. Это в двенадцатом веке! Уже тогда в Святой Земле существовал опыт и возможности приема русских паломников и путешественников.
Монгольское нашествие на Русь на целый век прервало сложившуюся традицию массового паломничества русского народа. Паломничество к святыням Вселенского Православия в тот период не могли осуществляться. Но уже в первой половине XIV века началось возрождение как паломничества к вселенским святыням, так и внутренних паломничеств в пределах русских княжеств. А приезд великого князя Димитрия к преподобному Сергию в 1380 году стал, пожалуй, самым известным в отечественной истории паломничеством.
Падение Константинополя в 1453 году привело к значительным изменениям в истории паломнических походов. Главные святыни христианского мира оказались во власти Османской империи. Константинополь превратился в Стамбул и перестал быть мировым православным центром, но для русских богомольцев так и остался святым городом, паломничества в который, несмотря на все опасности, не прекращались. Османская империя не посягнула на святыни Афона, и даже не раз удостоверяла православный статут монастырей Святой Горы, хотя и не оказывала им никакой материальной поддержки. Так что и Афон в тот период сохранил свое значение и остался центром паломничества.
В XV веке великий князь Иван III закладывает традиции длительных паломнических путешествий к отечественным святыням. Подобные богомолья совершались всеми государями из рода Рюриковичей и дома Романовых. Таким образом, появилась многовековая паломническая традиция путешествия к русским святыням, которая не только не угасала, но и крепла из года в год, из века в век, так как множились святыни русской земли. И торился к ним Русский Путь.
Однако после Смутного времени вновь оживляется паломничество и к зарубежным святыням. После русско-турецких войн в мирных договорах России с Османской империей за гражданами Российской империи закреплено право свободного посещения Святой Земли.
А уж наивысшего расцвета русское православное паломничество в Святую Землю достигло во второй половине XIX и в начале XX века. Этому во многом послужили создание и деятельность Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, а также ИППО — Императорского Православного Палестинского общества, основанного в 1882 году.
Одним из главных источников финансирования Палестинского Общества был так называемый Вербный сбор, то есть просто церковные пожертвования верующих.
К 1914 году в ИППО состояли около 3 тысяч членов, его отделы действовали в 52 епархиях Русской Православной Церкви.
Год 1917-й не просто изменил положение русского паломничества, а надолго прервал живую связь Палестины с Россией. Русские подворья, храмы и монастыри остались без связи с Родиной, без помощи и поддержки. Лишь после победы СССР в Великой Отечественной войне, в июне 1945 года состоялось первое в истории паломничество в Святую Землю главы Русской Православной Церкви. Тогда Патриарх Алексий I посетил Иерусалимский, Антиохийский и Александрийский Патриархаты.
…но это была, так сказать, «официальная история» паломничеств. Народные же паломничества все десятилетия советской власти продолжали традиции пятнадцатого века. Несмотря на то, что закрывались и разрушались монастыри и храмы, уничтожалось и подвергалось гонениям священство и монашество, Русский Путь не зарастал атеистическими плевелами. Ближние к столице города – хранители православных святынь, обрели советское название «Золотое кольцо», по которому шли и ехали паломники. Мир становился большим, жизнь усложнялась, вернее, все больше в ней становилось мирской суеты, а потому паломники использовали любой подходящий транспорт, чтобы добраться к чтимым монастырям – хранителям святынь и сокровищ старчества, к служащим в глухомани священникам – носителям редкостных духовных даров, к чтимым древним иконам и святым мощам, находящимся в храмах по всей территории тогда еще СССР.
Да, конечно, паломников (или поклонников, как их еще называли, ибо, по Соборному правилу «святым иконам и мощам подобает поклонение») всегда было не так много, как хотелось бы. Их ведь и сейчас, когда паломничество можно совершить практически к любой святыне, совсем не так много. Но те, кто выбирает паломнический путь, своим подвигом (а это подвиг, — если сомневаетесь, попробуйте!) спасают и себя, и, по слову батюшки Серафима, тысячи тех, кто вокруг. Так уж бывает с теми, кто выбирает этот особый путь. Русский Путь.
Некоторая незадача в том, что с развитием православной паломнической деятельности ее стали заниматься многие организации, и заниматься по-разному. Чуть позже возникло и понятие «православный туризм», характеризующее большую часть поездок и от «вообще туризма» отличающееся лишь тем, что объектами внимания в таких путешествиях становятся в основном памятники православной истории и культуры. Мешанины при этом меньше не стало: люди, отправившиеся вроде бы в паломническую поездку оказываются участниками беглой экскурсии по «православным объектам». Для тех, кто внутренне был готов именно к паломничеству, это становится неприятным сюрпризом и, увы, на какое-то время может отвратить от повторения паломнического опыта.
Но, разумеется, паломничество вовсе не предполагает отсутствия познавательной составляющей путешествия! Каждый православный христианин, а особенно подвизающийся в паломническом подвиге, является и носителем Православного Предания, живого опыта Церкви. А потому должен (да и желает) знать многое о святынях, к поклонению которым направляется. Но главное, что отличает паломника от «православного туриста» — цель путешествия.
Клирик Русской Духовной Миссии в Иерусалиме отец Игорь (Пчелинцев) в одном из интервью припомнил притчу о том, как у одного человека спросили:
— Зачем ты уходишь молиться в пустыню? Неужели там лучше, чем дома?
— Нет, не лучше.
— Там что, другая молитва?
— Нет, молитва там такая же.
— Тогда почему ты уходишь?
— Там я не такой, как дома.
Так вот, кардинальное отличие туризма от паломничества – именно в этом. Цель паломничества – молитва к святыне. Молитва, которая будет услышана. Молитва горячая, чистая, иногда отчаянная, часто с очищающими слезами, такая молитва, до которой бывает невероятно трудно подняться в повседневной суете и загруженности заботами мира в самом низменном понимании этого слова. Такая молитва – труд невероятный. (Правило молитвенное исполняете? Значит, сами можете судить.) Поэтому паломничество и является духовным подвигом.
Да, можно молиться и дома, можно и в своем приходском храме. Благодать Божия – во всяком месте и везде одинакова. Но дело в том, что подвиге (слово это, вероятно, вызывает настороженность, но один из его смыслов – движение, возвышающее духовно) в паломнических поездках с богомольцем могут происходить некие внутренние изменения, которые позволяют человеческой душе вместить эту Божественную благодать. Собираясь паломничать, человек оставляет свои повседневные дела, что в современной жизни бывает зачастую непросто, тратит свое, такое необходимое (его же не хватает) время. Кроме того, паломник, в отличие от религиозного туриста, готовится испытывать дискомфорт (не во всех обителях ночлег четырехзвездочный, не для того стоят монастыри). Так что паломничество, даже при нынешних транспортных возможностях, некий труд. Но Господь даже за этот мизерный труд одаривает паломника возможностью ощутить Свое присутствие и дает силы изменить себя к лучшему хоть немного.
Игумен Нектарий (Морозов) в одной из своих статей заметил: «Уход от повседневных дел хотя бы в какой-то степени высвобождает человека от тех пут, которыми он обычно связан. В Священном Писании сказано: Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог (Пс. 45, 11). Вот в паломничестве это упразднение как раз и происходит, и тогда душа человеческая становится более открытой для действия Божественной благодати».
Современные православные паломники исторически в чем-то похожи друг на друга, но очень разные. Порой такие разные, что покоя не дают скептическому-атеистическому взгляду, а более — языку. Дальние паломники в монастырях порой бывают похожи на изображенные на открытках конца XIX века «типы паломников» (были такие серии, «типы»), да не обманет не сведущего человека их внешний вид. А вот в длинной очереди к собору Покрова Богородицы, что в московском Покровском монастыре, можно увидеть людей самых неожиданных. Беды могут настигнуть всякого, и к помощи святой праведной блаженной Матроны Московской часто прибегают (во всех смыслах) люди вида совсем великосветского и легкомысленного.
Человек, веру своих предков утерявший, а своей веры не обретший, обычно большой скептик и резонер. Он точно знает, что все православные должны ходить в черных косоворотках и платках по самые брови. И если кто из этого его представления выбивается, тут ему воля. Вот, еще в 2007 году на IV общецерковной конференции «Православное паломничество: традиции и современность» ныне Святейший Патриарх, а тогда митрополит Кирилл отметил: «В июне 2007 года впервые отправились в мотопаломничество члены Нижегородского отделения межрегионального мотоклуба «Ночные волки». В пути паломников сопровождали нижегородские священники. По маршруту участники оказывали посильную помощь нижегородским монастырям и приходам в ремонтно-восстановительных работах и в благоустройстве территорий храмов»[1]. Скоро девять лет этой, ставшей уже непрестанной паломнической работе. Реализован проект «Русский Путь», прочные нити паломнических путей связывают множество мест в России с православными святынями многих других стран. Такие, внешне не похожие на «хрестоматийных прихожан» (кто только писал эту хрестоматию?) члены мотосообщества посещают храмы и монастыри, помогают богадельням, храмам, общинам… да всем на пути, кому нужна помощь. Они – паломники. Среди них миряне, священники и монашествующие. Да-да, монахи тоже ездят на мотоциклах, как две сотни лет назад (вы не поверите) верхом ездили. Потому что так путь преодолевать удобнее. Удобнее, но не проще, ибо паломничество – труд. Они, Русские мотоциклисты, едут к святыням, чтобы укрепить себя в вере, чтобы измениться внутренне.
Как писал архимандрит Герасим, служащий в Воскресенском соборе города Токио и совершающий миссионерские поездки по Японии на мотоцикле: «Путешествие, паломничество, странничество — три важнейшие ступени познания и самопознания. Есть еще варианты невольных скитаний и кочевой жизни, но часто невольное становится добровольным, бывает, что путешествие перерастает в паломничество, а паломник по святым местам становится странником в том смысле, который подразумевал апостол Павел, говоря, что мы не имеем здесь пребывающего града, но грядущего взыскуем (Евр. 13, 14). Странничество же, как полное отрешение от земных привязанностей и страстей, православными святыми отцами-аскетами считается одной из труднейших добродетелей. Однако, связь путешествия и духовного роста отнюдь не автоматическая. Очевидно, что массовый туризм и современная индустрия путешествий основаны на идеях развлечений и удовольствий. Да и езда на мотоцикле не всегда делает человека лучше, паломничество (и мотопаломничество ) не дает индульгенции и билетика в рай, а мнимый странник может оказаться всего лишь бродягой и попрошайкой. Чтобы перемещение в пространстве вело к чему то большему, чем обозрение достопримечательностей, важно жить жизнью Церкви и не слишком доверять себе, иначе можно легко принять еще только искомое за обретенное, а сатану — за ангела света, по выражению того же апостола Павла. Как и все в этом мире, мотоцикл и дорога — инструменты, которые можно использовать как во благо, так и во зло. И есть лишь два достоверных критерия, которые показывают, куда в действительности направлено твое земное странствие — Евангелие Христово и опыт Православной Церкви».
В 2015-2017 годах в было проведено социологическое исследование российского мотосообщества. Одной из задач исследования было определение религиозной самоидентификации участников сообщества к вере и выявление отношения к паломнической деятельности Русских мотоциклистов.
Результаты исследования показали, что вовсе не все представители мотоциклетного сообщества религиозны, только подавляющее большинство. Отношение к вере представителей мотосообщества выглядит следующим образом:
Более 80% представителей мотоциклетного сообщества идентифицируют себя, как православных христиан. Мусульман среди респондентов-мотоциклистов 4%. Двое из каждых ста представителей группы считают себя буддистами, а каждых сотый – язычником. Еще 2% опрошенных представителей мотоциклистов придерживаются «других» религиозных представлений.
Противоречия и натяжки здесь нет. Данные, репрезентирующие население России в целом, говорят о том, что семеро из каждых десяти взрослых россиян считают себя православными христианами[2]:
В исследовании российского мотосообщества принимали участие не только сами мотоциклисты, но и автомобилисты, а также знакомая с жизнью сообщества молодежь, не имеющая пока индивидуального транспорта. Так вот, в социальных группах, отношение которых к мотоциклистам и мотоциклетной культуре рассматривалось в исследовании, отношении к религии выглядело следующим образом:
При сравнении отношения к религии представителей трех подвыборок исследования видно, что атеистов больше среди мотоциклистов, хотя у них, казалось бы, больше предпосылок к религиозности. Среди автомобилистов меньше православных (хотя их доля в целом чуть больше средней для взрослого населения России), но больше мусульман. Интересно, что среди «безлошадной» (не имеющей индивидуальных средств транспорта) молодежи доля считающих себя православными христианами выше, чем для россиян в целом, и почти идентична доле православных среди мотоциклистов. Однако религиозная самоидентификация в современной России часто носит формализованный характер, являясь символом культурной идентичности. Более подробно, на основании критериев исповедания веры, данный аспект хотелось бы, если будет такая возможность, исследовать в дальнейшем.
Мотопаломничества: ехать или не ехать
Индикатором того, носит релизиозная самоидентификация деятельностный или формальный характер, в первую очередь для сообщества мотоциклистов, может служить как раз такой пример духовного делания, как готовность участвовать в мотопаломничестве.
Если православными считают себя 83% участников исследования-мотоциклистов, то паломничество на мотоцикле считают интересным чуть более половины представителей группы. Группа тех, кому паломничества представляются не интересными (10%), и тех, кто полагает, что «это только для верующих, церковных (2%) , составляет не более 12%. А вот более трети представителей группы мотоциклистов (35%) говорят, что о мотопаломничествах просто ничего не слышали.
Теперь пресловутый «сдвиг мотива на цель», тем более, вопрос анкеты обозначил факт существования практики мотопаломничеств. Поехали бы участники исследования – мотоциклисты (подавляющее большинство – православные по самоидентификации) в паломническую поездку на мотоцикле?
Таким образом, определено в целом отношение представителей группы мотоциклистов и к мотопаломничеству, и к вере. Более 60% респондентов-мотоциклистов хотели бы ехать в паломничество, — есть, по крайней мере, общая мотивация.
Безусловно, в реальности доля мотопаломников, даже при обширной просветительской и миссионерской работе, окажется меньше. Но при выделении, по аналогии с пропорциями степени усердия в молитвенном делании, 17% понуждающих себя к духовному труду регулярно, готовность участников исследования – мотоциклистов поехать в мотопаломничество будет выглядеть следующим образом:
13% россиян-мотоциклистов, действительно готовых принять участие в мотопаломничествах – это внушительный паломнический поток, если, конечно, информационная и организационная работа будут подкреплять такую готовность. Однако следует еще раз оговориться, что представленные выше данные носят прогностический характер.
Пессимистичная же модель, если построить и такую, говорит о том, что доля представителей группы мотоциклистов, которые отзовутся на идею мотопаломничеств, составит не более 8%, если в качестве аналогии рассматривать такой пример молитвенного делания, как частота посещения храма православными россиянами. Однако оптимистичная модель напоминает, что идея мотопаломничеств интересна не только мотоциклистам, но и «солидным» автомобилистам и представителям «безлошадной» молодежи.
Таким образом, резерв есть, или, по крайней мере, может быть и среди тех, кто пока не сидит в седле мотоцикла. Тем более, в большинство паломнических поездок приглашаются (да-да, никакого прещения, к паломнической группе всегда можно присоединиться) обладатели любого транспорта, способного преодолеть дорогу.
Паломники
Представители сообщества мотоциклистов с мотопаломничествами знакомы в наибольшей мере из всех групп, участвовавших в исследовании. 13% представителей сообщества мотоциклистов доводилось участвовать в мотопаломничествах.
Да, доля тех, кому доводилось участвовать в мотопаломничестве, и тех, кто ездит в мотопаломничества постоянно, существенно отличается. 13% участвовавших против 1% регулярно паломничающих. Но велика и разница между числом россиян, считающих себя православными, и теми, кто регулярно посещает православный храм. Что же понравилось и что не понравилось в мотопаломничестве? И что препятствует тем, кто пока не был в паломнической поездке?
Позитивные впечатления от участия в мотопаломнических поездках их участники – представители сообщества мотоциклистов описывают следующим образом:
В среднем респонденты – представители группы мотоциклистов выбирали две основные позитивные характеристики. Так, почти 90% мотоциклистов, участвовавших в паломничествах, отрадна возможность знакомства с редкими святынями. Более 60% участников паломничеств понравилась возможность видеть за время поездки большое число святынь. Более чем для десятой части мотопаломников значимо общение со священством и иноками. По 5% мотоциклистов – мотопаломников отметили ощущение пользы для души в паломничестве, ощущение духовной радости, возможность приобщения Святых Таин в посещаемых храмах и монастырях, возможность привезти святыни из паломнических поездок. По 3% паломников – мотоциклистов отметили радость от дарения икон храмам (традиция мотопаломничеств «Русских мотоциклистов») и возможность молитвы к редким святыням.
Паломничество, а уж тем более мотопаломничество – труд тяжелый и духовно, и физически. Но перечень «неудовольствий» («что не понравилось в паломничестве») в группе паломников – представителей мотоциклетного сообщества, невелик:
Три четверти паломников сетуют на неблагоприятные погодные условия в пути, которые, впрочем, не новость инее редкость для мотоциклиста. 14% говорят о «трудностях пути» в целом.
Однако 5% паломников-мотоциклистов упоминают, что не испытали ощущения радости от паломнического подвига, а каждому десятому паломнику – мотоциклисту не понравилось в мотопаломничестве «другое». Ряд предлагаемых в исследовании альтернатив респонденты-мотоциклисты не использовали, что обоснованно. В формализованном интервью о бесовских нападениях рассуждать сложно. Эти аспекты исследуются в экспертных интервью и монографических исследованиях, — хочется верить, что будет возможность провести и их.
Не паломники
Треть респондентов — участников мотоциклетного сообщества заявили, что не испытывают желания отправиться в мотопаломничество.
Но на вопрос об отношении к вере более 80% респондентов-мотоциклистов заявили, что считают себя православными, и лишь 10% представителей сообщества считают себя неверующими или даже атеистами.
Наиболее определенной выглядит позиция тех представителей группы мотоциклистов, кто полагает себя «нерелигиозными, неверующими». Это представители группы считающих себя атеистами. 10% «технических» причин нежелания участвовать в паломничестве (трудности пути, риск, неблагоприятные погодные условия etc.) являются проявлением общего негативного отношения к длительным поездкам. В непременной помощи и поддержке в поездках нуждаются около 1% респондентов – мотоциклистов, не испытывающие духовной радости от паломничеств и опасающиеся (справедливо) бесовских нападений (многим паломникам довелось испытать это на себе). Но эта, пусть статистически небольшая подгруппа – потенциальные паломники. Помощь и поддержка, как до поездки, так и в ходе паломничества, нужны 4% россиян-мотоциклистов, полагающих себя верующими, но «не умеющих политься, не знающих, как себя вести». Молитвенный навык в паломничестве – наука чрезвычайно важная, но постижимая. И преподавание ее необходимо, ибо 4% россиян-мотоциклистов – группа значимая и открытая для духовного роста. Иначе бы они себе в своем неумении и отчета не отдавали.
Наука паломнического подвига (а это именно подвиг, совершить который отваживается, увы, далеко не каждый христианин) необходима и для более широкой социальной группы внутри мотоциклетного сообщества. 7% респондентов-мотоциклистов не участвуют в мотопаломничествах потому, что «не приглашали». На самом деле, приглашали, — вопрос в другом, вернее, в том же, о чем шла речь выше. Паломнику помимо желания отправиться в путь к святыням (даже расстояние не всегда играет роль – можно годами собираться к чудотворной иконе в храм на другом конце родного города) необходима подготовка не только техническая, но и духовная. Умение молиться – опыт, который передавался нашими предками прямым научением из поколения в поколение многие столетия, предстоит восстанавливать заново. И трудностей здесь куда больше, чем можно представить. Заранее рассказать о них – громадная помощь человеку, которого «что-то удерживает» от участия в паломнической поездке.
Передача опыта паломничества актуальна и для наиболее сложной группы, — тех, кому участие в мотопаломничестве «не интересно». Эти представители группы респондентов – мотоциклистов идентифицируют себя как православных христиан, но страшатся (увы, это не редкость) духовного труда. Задача сообщества – помочь им преодолеть состояние, которое лишь кажется им отсутствием интереса.
Досадным выглядит тот факт, что среди не желающих ехать в паломническую поездку потому, что «не религиозен», четверть данной подгруппы составляют респонденты, считающие себя православными. Среди тех, кому паломничество «не интересно», православных по самоопределению – три четверти группы, а среди «не знающих, как себя вести, не умеющих молиться» — более 80% православных. Возможность снизить эту долю – распространение опыта паломнических поездок, подготовка к паломничеству, «малые паломничества» в пределах области даже, возможно, одного города. Это — возможность научения тех, кто считает себя православными христианами (а их в группе респондентов – мотоциклистов более 80%) навыкам исповедания своей веры, возможность передавать духовный опыт, крупица за крупицей, как это делалось в России много столетий. В этом – Спасение.
Еще один аспект – аудитория таких мотивов отказа от паломничества, как «опасение бесовских нападений» и «отсутствие духовной радости». Крайне любопытно, что эти критерии указывают чаще всего представители группы мотоциклистов, полагающие себя… атеистами! Их души обращаются к Спасителю, если они отваживаются на паломничество. Они лишь пока не в силах справиться со своими чувствами, с охватившем их смятением, разобраться в том, что с ними происходит. Что же говорить о тех, кто отправляется в паломнический путь – неважно, длинный или короткий, с готовностью принять Благодать.
Иван Александрович Ильин в статье-рецензии о «Богомолье» Ивана Сергеевича Шмелева написал и собственно о паломничестве. И слова его таковы: «Богомолье! Вот чудесное слово для обозначения русского духа… Как же не ходить нам по нашим открытым, легким, разметавшимся пространствам, когда они сами, с детства, так вот и зовут нас — оставить привычное и уйти в необычайное, сменить ветхое на обновленное, оторваться от каменеющего быта и попытаться прорваться к иному, к светлому и чистому бытию; отойти странником в новую страну, где по-новому увидеть Бога и в земном, и в небесах и, вернувшись в свое жилище, обновить, освятить и его этим новым видением?… Нам нельзя не странствовать по России: не потому, что мы «кочевники» и что оседлость нам «не дается»; а потому, что сама Россия требует, чтобы мы обозрели ее, и ее чудеса, и красоты, и через это постигли ее единство, ее единый лик, ее органическую цельность; и более того: чтобы мы научились, созерцая ее, видеть Бога — и в природе, и в ее истории, и в осевших гнездах ее праведности (от Киевской Лавры до Китежа, от Соловков до гор Кавказа).
Да, богомолье искони было на Руси началом просвещения и духовного очищения. Не только потому, что древние православные монастыри были живыми очагами и праведности, и образованности, но и потому, что русский человек, уходя к святым местам через леса и степи, «уходил» ко святым местам своего личного духа, пробираясь через пустоту своей, религиозно еще не возделанной, души…
Богомолье! Оно выражает самое естество России — и пространственное, и духовное… Это ее способ быть, искать, обретать и совершенствоваться. Это ее путь к Богу. И в этом ее путь к святости.
Русь именуется «святой» не потому, что в других странах нет святости… Русь именуется святой и не потому, что в ней нет греха и порока; или что в ней «все» люди — святые… Нет.
Но потому, что в ней живет глубокая, никогда не истощающаяся, а по греховности людской и не утоляющаяся жажда праведности, мечта приблизится к ней, душевно преклониться перед ней, художественно отождествиться с ней, стать хотя бы слабым отблеском ее… — и для этого оставить все земное и обыденное, царство заботы и мелочей и уйти в богомолье».
Вот так. Поехать в паломничество для того уже, чтобы пробраться через пустоту своей, религиозно еще не возделанной, души. Так не пора ли в путь?