Дорога номада

Рано или поздно мотоциклист становится номадом. Сначала он, как и все, колесит по городу, удивляет собой девок, пугает видом и ревом горожан и прохожих. Но потом, по истечении некоторого времени, это все ему прилично надоедает, но ехать почему-то надо… Почему надо ехать, он не знает. Это и есть вруб Первой номадической скорости и на ней он отправляется в дорогу, небольшую в первый раз, 1000+ километров. Он усердно собирает палатки, чайники, спальники, торшеры, ворохи сменного и теплого белья, которые он потом выкинет на Второй или Третьей. Но сейчас ему кажется все это очень необходимо, как и идиотские советы товарищей об экипировке, на которые ему тоже потом будет наплевать.

Через сто километров, он понимает, что все сзади как-то и почему-то его перестает все больше и больше интересовать, и впереди его то же не особо что интересует. Это есть состояние здесь и сейчас, самое правильное помещение Души человека и именно оно наверное и есть основополагающее этого самого «мотодрайва». Преодолев 1000+, помноженные на 5 или 10, избавившись от торшеров, будильников, супер-черепашек и прочего ненужного барахла, мотоциклист переходит на Вторую номадическую скорость, где понимает, что он уже не сможет жить без Дороги. Ему надо зачем-то и куда-то ехать. Магия включилась. Ближние и друзья крутят пальцем у виска и говорят что надо ехать, где все включено, но ему на них и это наплевать, километр за километром все больше и больше…

***

Номадический драйв вовсе не ведет в сторону «лучше», ибо та шкала, на которой откладывается лучшее в противоположность худшему остается где-то сбоку. Излишне говорить, что траектория номада пролегает по ту сторону добра и зла. Легкость на подъем обретается воином в дороге, если дорога достаточно длинна по сравнению с пребыванием в пунктах назначения, она создается не только выходом из привязанностей, но и утратой массы покоя. Как принято писать в соболезнованиях: «Мы понесли тяжелую утрату». Тяжесть утраты обусловлена как раз тем, что в сброшенном балласте остается не только груз забот, но и весомость бытия, уверенность в своей собственной самости. Набор первой номадической сопровождается неизбежным чувством никомуненужности, которое следует преодолевать как звуковой барьер.

Номад же преодолевает звуковой барьер, попутно приобретая некое знание, лучше всего сформулированное в книге Чжуан-цзы: «Уважать родителей легче, чем их любить, любить родителей легче, чем их забыть, забыть родителей легче, чем заставить родителей забыть о тебе, заставить родителей забыть о тебе легче, чем самому забыть обо всем в Поднебесной, забыть обо всем в Поднебесной легче, чем заставить всех в Поднебесной о тебе забыть«.