Что не так ?

Что не так с любимым мемом либероидов

«Патриотизм – последнее прибежище негодяя»?

 

Скажем прямо: да всё не так. Как он обычно всплывает? В либероидных СМИ, как печатных, так и электронных, в подавляющем большинстве случаев при появлении термина «Патриотизм» или производных от него, немедленно следует цитирование приписываемого Льву Толстому выражения «Патриотизм – последнее прибежище негодяя», за которым неминуемо (на ТВ) следуют «понимающие» ухмылочки всех либероидных персонажей, присутствующих на экране, а в печатных и интерент-СМИ неминуемо следует «разъяснение», из которого следует, что все патриоты – неминуемо негодяи, ну или просто заблудшие души, которых влекут к негодяйству через патриотизм тёмные силы. А как же иначе? Классик ведь сказал!

И неважно, что историки и знатоки английского языка уже устали пытаться всем разъяснять, что автор выражения «Patriotism is the last refuge of a scoundrel» («Патриотизм последнее убежище (спасение) негодяя») — английский историк литературы Сэмюэль Джонсон (1709—1784), этой фразой хотел подчеркнуть благородство патриотизма. В статье «Патриот» (1774), которая имела подзаголовок «Обращение к избирателям Великобритании», Джонсон призывал своих читателей выбрать в английский парламент достойных людей, истинных защитников интересов своей страны, ибо «…ни один человек не может заслужить место в парламенте, если он не является патриотом. Никто другой не защитит наших прав, никто другой не заслужит нашего доверия». А патриот — это тот, «чья общественная деятельность определяется лишь одним-единственным мотивом — любовью к своей стране, тот, кто, представляя нас в парламенте, руководствуется в каждом случае не личными побуждениями и опасениями, не личной добротой или обидой, а общими интересами».

Таким образом, если не выдирать слова из общего контекста, смысл авторской фразы заключался в том, что «патриотизм может оправдать даже негодяя», для которого не все пропало, если в нем еще живо чувство патриотизма, подчиняясь которому он может совершить благое дело, благородный поступок на войне или в мирной жизни. Патриотизм — последний шанс морально возродиться, оправдать свою жизнь.
А использовал или нет Лев Толстой эту фразу и в каком контексте – историки доказать не могут, так как не сохранилось никаких достоверных свидетельств об этом. При прошествии стольких лет после его смерти классику можно приписать что угодно и в каком угодно контексте, возражать-то он не сможет!

Так почему же либероиды так любят таскать этот мем из программы в программу и из текста в текст, сопровождая своими комментариями и «понимающими» ухмылками? Что их так привлекает в нём?
Могу предположить, что их, как насекомых определённого сорта,  привлекают недалеко стоящие слова «Патриотизм» и «негодяй». Слово «Патриотизм» для них вообще – как красная тряпка для быка на арене, а слово «негодяй» тут стоит всего в семи (в оригинальном варианте) словах от слова «Патриотизм». Ну как этим не воспользоваться! Тем более, что либероидные персонажи и либероидные СМИ самонадеянно приписывают только себе способность разбираться в лингвистических и исторических нюансах тех или иных дискурсов социальных баталий. Оппоненты же для них «быдло» и, подменив для «быдла»  методом манипулятивного фокусничества смыслы и определения, можно уже и поманипулировать реакцией на те или иные определения и понятия, от которых недалеко и сладостная для них возможность манипуляции уже самими оппонентами, которые «в мриях» манипуляторов покорно пойдут у них на поводу, забыв собственные интересы и обеспечивая интересы либероидных манипуляторов.

В чём же разница интересов либероидных манипуляторов и 85% населения страны, которое однозначно высказало свою волю на выборах своего политического руководства, освободившись, наконец-то от шор либероидных манипуляторов, которые теперь пытаются эти шоры нацепить нам обратно через оплёвывание патриотизма?

Да в самом патриотизме и есть. Патриот (цитируя классиков, приведённых выше)  —  это тот, «чья общественная деятельность определяется лишь одним-единственным мотивом — любовью к своей стране, тот, кто, представляя нас в парламенте, руководствуется в каждом случае не личными побуждениями и опасениями, не личной добротой или обидой, а общими интересами».

А вот как раз либероиды патриотами и не являются. От слова вообще. Для них Россия – место накопления капитала для возможности свалить в землю обетованную (Европу, Израиль, Америку и тд) и там уже пожить в своё удовольствие «среди настоящих цивилизованных людей», пример с которых они нас так убеждают брать для построения здесь такого же «цивилизованног» общества, как и там, в «прекрасном» для них «далеко».

То есть самым точным критерием, патриот человек или нет, является ответ на вопрос – где бы вы хотели жить при отсутствии у вас лично материальных проблем? При любом ответе: не в России, сразу надо накладывать пожизненный запрет на избрание в любые органы власти и на принятие на службу в государственные учреждения – у нас налицо представитель пятой колонны, управляемый извне (он же хочет там жить, а это надо заслужить и не только деньгами, но и преданностью другому государству и ещё принести ему клятву в верности, если хочешь в нём остаться).

Вот как «маленькая манипуляция» приводит при постоянном повторении для неподготовленных умов к подмене понятий, смыслов и искажению понимания собственных интересов. Противостоять её распространению и самим распространителям  – задача благородная и соответствующая интересам минимум 85% населения нашей страны.

Разные

 

Система нравственных координат России существенно отличается от западной. Это и является основой той концептуальной разницы между западными странами во главе с США и, на первый взгляд такими разноформатными объединениями как Евразийский Экономический Союз (ЕАЭС) и БРИКС, возглавляемыми Россией (БРИКС вместе с Китаем).

Два фундаментальных различия нравственных координат России (и, как мы далее увидим, стран, входящих в ведомые ею объединения) и западных стран – это:

1) Отношение к культурным и нравственным различиям внутри стран и между ними;

2) Признание ценностей традиционных конфессий как универсальных нравственных ориентиров  стран, входящих в ЕАЭС и БРИКС в пику индивидуализму, «демократии» и «правам человека» западного общества.

Попробуем разобраться в позициях каждой стороны по этим основным различиям.

1) Утверждая, что культурное развитие каждой нации уникально, Россия на международной арене решительно противостоит попыткам насильственного насаждения западными странами какого-то одного набора нравственных ценностей (западных) за пределами их границ. По мнению России, мировое сообщество может на законных основаниях взывать к транснациональным этическим нормам только тогда, когда на это дает санкцию Организация Объединенных Наций. Это высокая планка, однако, как заявляет Россия, она была поднята на такую высоту специально, дабы не допустить злоупотреблений. С тех пор, как «права человека» и «демократия» в 1970-е годы в явной форме стали основными декларациями внешней политики США, западные политические лидеры заявляют, что внешняя политика является отражением внутренней политики. Построенная на этой посылке теория «демократического мира» в своей самой популярной форме гласит, что «демократии» не воюют друг с другом. Поэтому отстаивающие «демократию» государства продвигают желательный «демократический» миропорядок, а возражающие против таких правил государства считаются западными странами безнравственными. Поскольку Запад озабочен проблемами «демократии» и «прав человека» больше, чем международные институты во главе с ООН, Соединенные Штаты и их союзники изыскивают пути их обхода, утверждая, что «западные ценности» пусть не де-юре, но де-факто являются общемировым стандартом. Поэтому, якобы, когда несколько западных стран действуют заодно, им не нужен формальный мандат ООН. Такая точка зрения вызывает существенные трения между Россией и Западом.

Россия выступает против утверждения единого набора ценностей в качестве стандарта международного поведения. Многие на Западе в ответ заявляют, что западные ценности это не какой-то стандарт только западных стран, а стандарт фактически универсальный. Россия называет это односторонним подходом и ратует за создание многополярного мирового порядка, основанного на многообразии культур, их взаимодействии и взаимообогащении (межкультурализм) как оптимальной альтернативы.

Сторонники межкультурализма заявляют, что в разнообразии стран и народов имеется изначальная ценность. Это существенно отличается от мультикультурализма, который ценит разнообразие внутри стран. Для России разнообразие внутри стран менее ценно, чем разнообразие между ними. В отличие от него, западные государства больше ценят разнообразие внутри наций (права индивидуума), а между нациями они стремятся подчинить национальные культурные различия тем стандартам, которые отражают современные ценности Запада —  таким как «демократия» и «права человека».

2) Ещё один источник напряженности связан с ослаблением роли традиционных религий как арбитров нравственности на Западе.

На Западе кажется, что мировое сообщество сегодня должно искать некую альтернативную нравственную концепцию. Согласно этой точке зрения, поскольку такие ценности как индивидуализм, антиклерикализм и модернизация привели к экономическому подъему Запада, они являются соответствующим эталоном для всего человечества, вместо нравственных императивов традиционных религий.

Ценности же, которые Россия считает наиболее подходящими для международного порядка, являются общими для четырех ее традиционных религий — православного христианства, ислама, иудаизма  и буддизма. Эти ценности можно объединить общим понятием — Нравственная традиция. Их комфортное (как в нашей стране) взаимодействие друг с другом и с государством, утверждает Россия, указывает на то, что религия необязательно должна быть источником конфликтов в современном мире.

Кроме того, система нравственных ценностей православной церкви как опорной нравственной традиции не является «анти-модернистской» или «анти-либеральной», как может показаться на первый взгляд. В работах высокопоставленного российского духовенства на эту тему есть множество указаний. Они заявляют, что просвещение и либерализм были ценными и прогрессивными общественными идеями в свое время, но когда Запад отказался от системы нравственных ценностей, которую представляла церковь, они деформировались и стали безобразными и чудовищными.

Культура и религия остаются важными инструментами России в ее усилиях по созданию Евразийского союза и БРИКС и по противодействию его альтернативам — ведь гораздо проще создавать привлекательные в политическом и экономическом плане варианты действий на общей культурной и нравственной основе, нежели пытаться насильственно разъединять культурно и ментально сходные народы.

Россия утверждает — чтобы добиться успеха в этом мире, вовсе не обязательно шагать в ногу с западной моделью развития. Усиление БРИКС доказало, что разные подходы к развитию могут вполне успешно конкурировать с «вашингтонским консенсусом», а местные традиции дают богатый запас социальных ресурсов, которые можно использовать для повышения своей совокупной конкурентоспособности ЕАЭС и БРИКС в мире. Также постулируется, что надо бросить вызов преобладающим на Западе представлениям о преимуществах потребительского общества. Во многих не западных странах потребительство винят не только в том, что оно напрямую ведет к кризису духовности, но и в возникновении ресурсных, демографических и экологических кризисов. Общий ответ на это — стремление к устойчивому, учитывающему будущие потребности автохтонному духовному развитию, на базе которого можно построить устойчивое, учитывающее будущие потребности автохтонное экономическое развитие.

Личная, индивидуальная свобода в западных странах, включая ничем не ограниченную свободу выражения, выглядит для традиционных культур как распущенность, гедонизм и восхваление примитивных инстинктов человека.

Выводы.

Кажущееся удивительным единодушие членов Евразийского союза и БРИКС по поводу таких весьма «неконкретных» для западного понимания ценностей как вышеописанные Межкультурализм и Нравственная традиция превращается в хорошо различимую глобальную повестку по созданию нового мирового порядка. Вызвано это усиливающимся ощущением того, что у Запада, который все еще господствует в плане власти, силы, богатства и ресурсов, отсутствует тот культурный и духовный потенциал, который помогает преодолевать многочисленные глобальные кризисы. Большинство западных аналитиков не понимает, как такое «неконкретное» общее понимание ценностей может привести к слиянию интересов столь разных стран как Евразийский Союз и БРИКС. Пожалуй, здесь следует исходить из других позиций: мягкая сила ЕАЭС и БРИКС — это выражение не какого-то одного набора национальных ценностей, а взаимодействие общих ценностей многих наций, которые, как считают данные государства, должны лечь в основу нового международного порядка. И эти многовековые нравственные ценности живых народов и религий сильнее лживых «демократий», «прав человека» и фетишей безграничного потребления.

Валерий Корнеев. 2015 год.