Я был на той войне!

Я был на той войне!
(Или как из девяти жизней осталось шесть)

Несколько наших отцов побывали на той войне, о которой многие сейчас уже почти забыли. Ее для многих гражданских в средней полосе, как бы и не было. Правильнее сказать: Кавказская война стала частью жизни нескольких лаврских монахов. И мы помним…

А я могу рассказать, как банально и просто было со мной. Хоть история моя и в подметки не годится, настоящим героям, зато личный опыт, как говорится, кому как Бог отмерил.
В одну из командировок, кажется в 2004, да, ровно пятнадцать лет назад было дело, аккурат в канун нового 2005 года. Поехали мы из пригорода Грозного, где стояли на одном из ВОПов ВВ, в посёлок Хатуни. Грозный ещё в руинах лежал и повсюду шло разминирование. В Хатуни тогда большая группировка наших разного рода сил располагалась. Мы пробыли там день, ночь и утро.

Приехали на броне БМД. Ибо грязь непроходная. Ближе к лагерю такая колейность разбита гусеницами, что БМД наша перевернулась на бок, мы с брони успели спрыгнуть, но тут же застряли в грязи. Если БМДха наша не осталась на боку, а перевернулась бы вверх дном, то раздавила бы нас!..

Ночью мы крестили российских десантников в лагере ГРУ, а ночевали в лагере части 42 Евпаторийской мотострелковой дивизии. Ночью десантники дали нам попариться в командирской бане, которая располагалась в землянке. Хорошо они были обустроины, лучше других частей. Все комфортно (по меркам полевого лагеря), строго все — фотографировать ничего нельзя, посторонних не пускают. Ночью мы поняли, что забыли вино для св. Даров и ещё кое что для крещения в соседнем лагере. Мне было поручено туда сходить. Со мной сержант-десантник. Темно, хоть глаз коли, грязь по колено. Фонариком пользоваться нельзя. Вышли мы из ГРУшного лагеря, калитку за нами закрыли. Потопали на ощупь через поле в сторону пехоты. Подмерзшая липкая декабрьская грязь, как ее называли «чеченский гуталин» прилипает к ногам по десять килограмм. Страшновато: то корова потерявшаяся в кустах шевельнется, то мерещятся фигуры в темноте… Добрались до 42ых. Часовой с вышки тихо кратко спрашивает: «стой! четыре!» Я пароль их штаба знаю — отвечаю тихо, почти шепотом: «два» (в сумме — 6). Прошли, все взял. Выходим, опять окликнул — я ответил. Снова в темноту, в поле. Знаю как стремно часовому в темноте: цепенеешь от любого шороха — война идёт. Подошли к ГРУ. Строгий голос: «стоять! Три!». А сержант мой отвечает: «Вован, это я, Саня! Я пароль не помню!». Вижу на фоне чёрного неба ещё более чёрный силуэт солдата в полном экипе, листьями на каске и длинной СВД с ночником, направленными в нашу сторону. » Вован» продолжает примерно следующее: «какой, бл##ь Вован! «Два», е## твою м##» ь!!! Стреляю!» Саня достаёт фонарик и светит! Нет, не себе в лицо, а «Вовану» в ночник!!! «Лежать, с#ки! На землю!!!» Слышу как клацает затвор СВД. Я говорю: «Саня, дурачок, выключи фонарь!» Оба поднимаем руки и медленно встаем на колени (в грязь по пояс). Слава Богу, Вова не ослеп от фонаря, направленного в прибор ночного видения, разглядел нас и не нажал на курок…

Утром мотострелки отправили нас обратно. Ну как отправили? Просто пожали руки, сказали спасибо и отпустили… Пошли мы обратно к десантникам, помогите, говорим, уехать. Эти удивились разгильдяйству мабуты и вызвали нам местного чеченца, который, как и многие гражданские подрабатывает извозом на своей гражданской машине. Как говорится: кому война, а кому зароботок. На военной технике передвигаться опасно — периодически на военных устраивают засады, тут и там в доль дороги сожженные грузовики и БТРы. В следующие поездки уже посылали с боевым сопровождением, а некоторых вооружали. Прошли снова злополучное поле пешком до посёлка, подъехал чечен на Жиге 05-ой. Физиономия злая, не приятная. Посмотрел на нас: в комуфляже, с бородами — персонажи странные. Сели, сказали, что нам в сторону Грозного, в такую-то часть. Едем молча. Смотрю — везёт не вниз, а в горы. Едем в какую-то дебрь. Смотрю на отцов — они молчат, смотрят сосредоточенно перед собой, напряжение растёт. Дух включает магнитоллу, а там Лолита поёт «Пошлю его на небо за звездочкой…» (теперь, до сих пор, когда слышу эту песню, немного потряхивает). Короче дух молча довез нас до какого-то села в горах. Окна заложены черепицей и мешками. Людей на улице нет. Остановились. Чечен ушёл метров за сто. Говорит по телефону. Через минут десять из-за дальнего дома выходит здоровенный дух в камуфляже с огромной рыжей бородой и «Стечкиным» в кобуре… Разговаривают явно о нас: водитель показывает в сторону машины. Отцы волнуются, молятся тихонько. У меня мысли кувырком: садиться за руль и гнать? Ключей нет. Делать нечего. Я говорю: «выходим! Выпускаем подрясники из под курток!» Вышли, встали у машины. Смотрю, бородатый стал кричать на водилу и замахал руками. Тот тоже машет, что-то доказывает. Перепалка минуты две и бородатый резко уходит. Водила возвращается, молча садится в машину и везёт нас обратно в Хатуни! Молча довозит до поля. Мы выходим, а он по газам и исчез на своих Жигулях в посёлке.
Мы снова через поле пешком, вызываем на КПП наших ГРУшников. Во внутрь лагеря нас уже не пускают — начальство на выполнении задач. Через час приезжает другой чеченец на Волге, и он уже довозит нас до нашего расположения.
Вот такие дела. То ли о цене не договорились духи, то ли со священниками не захотели связываться, может ещё что. Но потом мне пояснил все офицер из нашей бригады, который там был несколькими годами раньше, что нас хотели продать и могли просто убить, что бы бензин не тратить, но Бог спас…

Через несколько лет я рассказал об этих событиях боевому товарищу из центрального аппарата МВД, который побывал на той войне, командуя подразделением СОБР. Полковник с негодованием помянул вояк на чем свет, а через время всех троих нас вызвал снова и вручил нам медали «За ратную доблесть».

Выходит есть, что вспомнить простому иеромонаху и есть, что рассказать, если спросят за что медаль. Медаль — «за слава Богу», что выполнили то, зачем ездили и вернулись живые.

А потом были ещё четыре командировки в зону проведения КТО, другие люди и другие награды, но это уже другая история той же, теперь уже далекой войны.

Храни всех Бог. Мир российскому Кавказу.

Иеромонах Гурий

  • ВОП — Временная огневая позиция или Взводный опорный пункт.
  • «Стечкин» — Автоматический пистолет Стечкина — излюбленное оружие полевых командиров.
  • СВД — Снайперская винтовка Драгунова.
  • СОБР — Специальный отряд быстрого реагирования.
  • ГРУ — главное разведуправление.
  • БТР — Бронетранспортер.
  • БМД — Боевая машина десанта.
  • КПП — Контрольно-пропускной пункт.
  • КТО — Контр-террористическая операция (в отдельных регионах Северного Кавказа объявлялась вплоть до 2010 года).